столько, чтобы тело начало восстанавливаться, но недостаточно, чтобы смогло вернуться на точку привязки. Примерно через три дня будет как новенький.

— А потом?

— А потом снова используем как куклу, — обыденно ответил Генерал.

— И сколько у вас таких?

— Достаточно, чтобы обеспечить подготовку личного состава.

— Но что это даёт? — снова спросил я, всё ещё не понимая сути.

— Магия крови, та, которой пользуюсь я, может, в том числе, уничтожать порталы, правда, энергии нужно очень много.

— Понятно, значит, здесь вы пополняете свой резерв энергии крови?

— Не только, — усмехнулся мужчина, — ещё мы здесь делаем подобных мне.

— Разве нужен не определённый класс?

— Нет, любой может стать кровавым, хоть воин, хоть маг, хоть друид, было бы желание.

— И сколько для этого надо убить людей?

— Дело не в количестве, — качнул головой Генерал, — а в качестве. Можно убить тысячу и не получить ничего, а можно уже после сотни, стать кровавым. Всё дело в объёме выпущенной крови и боли, до момента как тело умрёт. На моей памяти, самый быстрый результат, — десять трупов. Но это был уникум, можно сказать, идеальный кандидат. Тебе придётся убить не меньше пятидесяти. И то, это потому, что методики уже разработаны.

— Мне?

— Конечно, — кивнул мужчина, — ты доказал, что свой, а значит получил право на эти знания. К тому же, скоро произойдёт прорыв и нам не помешает ещё один подготовленный специалист.

Глава 15

Я смотрел на свои ладони, вытянутые вперёд, на тонкие запястья и длинные пальцы, когда-то так нравившиеся жене, пытливо разглядывал, но нет, они не дрожали и даже не подрагивали, оставаясь такими же чистыми как всегда, хотя казалось, что кровь должна была въестся в них намертво.

Снова вывел перед собой панель с характеристиками, где теперь, в графе “класс”, значилось не просто “инквизитор”, а “кровавый инквизитор”. Почему не “инквизитор крови” по аналогии с “воин крови”? Потому, что у Генерала этот класс был с самого старта. За какие уж заслуги в прошлом, не знаю, но явно не цветочки выращивал и крестиком вышивал. Ну а у меня способности эти приобретённые, поэтому я теперь “кровавый”. Что очень точно характеризует то, как я эти способности приобрёл.

До последнего ведь считал, что инициатива всё-равно за мной, ведь Краснов не знает, кто я на самом деле. И сохранение инкогнито своей реальной жизни, всегда будет гарантом моей независимости. Вот только Одуван меня переиграл, ловко и умело, показывая всю разницу между опером отработавшим какой-то год и матёрым грушником, собаку съевшем на вербовке и внедрении.

Ему действительно не нужно было знать кто я такой, ему вполне хватало того, какой я игрок.

Не я выбрал их, — они меня. И там, в десятке метров под землёй, в этой их клетке, услышав сказанное Генералом, как никогда остро понял, что всё, назад дороги нет. Это не предложение, это констатация факта, что я буду убивать, причинять боль и заливать кровью этот кафельный пол. А если откажусь, то никогда больше отсюда не выйду, в лучшем случае. Просто потому что знаю то, о чём знать не следует. А в худшем, стану такой же куклой как и эти, осужденные на бессрочное посмертное заключение.

И я согласился, просто потому, что любая иная перспектива попросту пугала. И то, что, раз за разом, убивать я буду игроков вполне заслуживших самое строгое наказание за свои дела, было небольшим утешением. Просто потому, что от пыток и крови никакого удовольствия я не получал. Это надо быть маньяком, чтобы любить такое, а я маньяком не был.

Всё, на что мне тогда хватило духу, это, взглянув на обоих мужчин и, тут же отведя взгляд, глухо, сквозь зубы, произнести:

— Мне это не нравится.

— Если бы нравилось, ты бы здесь не стоял, — ответил Одуван, — любой из адептов крови должен понимать, что это работа, просто работа, грязная, неприятная, но крайне необходимая. Всегда это помни.

А потом Генерал вызвал ещё одного игрока, после чего, вдвоём с Красновым, они нас покинули, оставляя наедине с новоприбывшим.

— Новенький, — констатировал крепкий бородатый, слегка восточной внешности мужчина.

Говорил он свободно, без акцента, явно русский был для него родной и производил впечатление весьма опасного субъекта. Да, он был двадцатого уровня, класс имел,”кровавый рейнджер”, а ник, как и Краснов, весьма несерьёзный, — “ТоликАнаболик”.

Глядя на повадки этого Толика, подумалось, что он тоже откуда-то из ГРУ, только мастер не психологических операций, как Одуван, а физических.

В общем-то, так и оказалось.

— Ну смотри, Командос, — чуть хмыкнул он, произнеся мой ник, — такое дело, я тут местный инструктор, так что учить работать с куклами буду тебя я. По началу будет противно и неприятно, но постепенно превратится в рутину, которую ты будешь выполнять на одних рефлексах, не особо задумываясь. Главное в начале научится воспринимать всё отстранённо.

За примером Толик далеко ходить не стал, дал команду и через несколько минут возле двери, трясясь, застыл ещё один игрок.

“Недолго ты трупом полежал”, — подумал я, узнавая и этого.

— Чтобы было проще, — пояснил инструктор, — для начала мы всегда работаем исключительно на игроках нечеловеческой расы. Проще всего с гоблинами. Они сами по себе неприятные, внешность отталкивающая и менее всего похожая на человека. Ну и их, в среднем, среди кукол больше.

— Сначала желательно его обездвижить.

Бородач что-то шепнул и игрока тут же обвили призрачные лианы.

— Ну а затем, начинаем наносить продольные порезы на конечностях, чтобы кукла начала истекать кровью. Почему именно там? Чтобы кровь шла не слишком быстро и кукла оставалась в сознании, это обязательное условие.

Он тут же, сноровисто, проделал все манипуляции и по кафелю потекли первые красные струйки. Глаза гоблина расширились, он часто-часто задышал и зашипел. Иногда сквозь шипение прорывались какие-то нечленораздельные звуки похожие на речь, но сказанного я не понимал.

— Не обращай внимания, — тут же произнёс Толик, — эта кукла одна из первых, и уходила на перерождение столько, что давно уже не в себе.

Закончив с нанесением ран, он чуть отошел, а затем спросил:

— Есть заклинания вызывающие у жертвы боль?

Естественно у класса инквизитор есть такие заклинания, отрицать это было бессмысленно, поэтому я молча кивнул.

— Примени на нём.

Помедлив секунду, под внимательным взглядом инструктора, я шагнул вперёд и, вытянув руку с развёрнутой к игроку ладонью, негромко произнёс:

— Покаяние.

Тело гоблина вздрогнуло, пошло судорогами, а шипение стало громче.

— Неплохо, — кивнул бородач, — но можно ещё добавить.

Поиграв желваками, я на секунду прикрыл глаза, глубоко вдохнув, затем, вновь простёр